И стать героем. Страница 1

Кит Ломер

И стать героем

1

Во сне я плыл по реке белого огня. Сон все продолжался и продолжался, а потом я проснулся, но огонь остался и наяву, яростно протягивая ко мне обжигающие щупальца.

Я отодвинулся, чтобы ускользнуть от языков пламени, и боль пронзила меня. Я попытался вернуться обратно в сон, в относительный покой и уют огненной реки, но ничего не получилось. К добру это или к худу, но я был жив и в полном сознании.

Открыл глаза и посмотрел по сторонам. Я лежал на полу рядом с жестким противоперегрузочным ложем — такие штуки Космические Войска Земли устанавливают на редко используемых спасательных шлюпках. Неподалеку стояли еще три ложа, но пустые. Попытался сесть. Это оказалось нелегко, но, приложив несколько больше силы воли, чем можно было ожидать от больного человека, я все-таки умудрился это сделать. Посмотрел на левую руку. Запечена. Ладонь немного не дожарена, но вот предплечье было черным, с темно-красной плотью, выглядывавшей из трещин в хрустящей корочке, полностью сожженной…

Кабинет первой помощи находился в противоположной стороне отсека. Я пошевелил правой ногой, почувствовал, как трутся друг о друга осколки кости, и опять испытал ту невероятную боль. Подтянулся вперед, помогая себе второй ногой и сожженной рукой. Доползти до кабинета было невероятно трудно — по сравнению с этим подъем Хиллари на Эверест показался бы просто детской шалостью, — но через пару лет я все-таки добрался до него и нашел микрокнопку на полу, которая активировала механизмы. А потом мир вокруг меня опять поблек.

Я вышел из кабинета с ясной головой, но очень слабый. Правая нога, которая почти не чувствовалась, была относительно удобно зажата в скобы. Я поднял руку и ощупал бритый череп со множеством наложенных швов. Должно быть, трещина. Левая рука — ну, она все еще оставалась на месте, обернутая до самого плеча и жестко вытянутая на силовой растяжке, которая должна была не дать остановиться процессу рубцевания тканей и тем самым лишить меня возможности стать инвалидом. Постоянное давление сжимающейся растяжки отнюдь не подарок, но хотелось записать свои ощущения на чувстволенту, чтобы прокручивать ее на досуге. Но, по крайней мере, автомедик не ампутировал мне руку. И на том спасибо.

Насколько я понимал, мне удалось войти в анналы как первому человеку, который столкнулся в гоулами и остался жив… если я таки выживу.

Теперь предстоял долгий путь домой, а я еще не проверял, в каком состоянии спасательная шлюпка. Взглянул на входной люк. Он был задраен. Там, где моя обожженная рука касалась его, я разглядел черные отметины.

Неуклюже прошаркав до ложа, сел и попытался подумать. В том состоянии, в каком недавно был, — с поломанной ногой, ожогом третьей степени и проломленным черепом, — я был не способен даже упасть с койки, не говоря уже о том, чтобы совершить путешествие из рубки «Валтасара» на спасательную шлюпку. А как я ухитрился задраить этот люк? Человек в чрезвычайной ситуации способен на многое. Но бегать со сломанным бедром, крутить тугой штурвал люка обожженной рукой и думать разбитой головой — это уж слишком. И все же я был здесь, в шлюпке, и пришло время связаться со штабом КВЗ.

Я щелкнул тумблером и передал специальный позывной, который дал мне несколько недель назад полковник Аусар Кайл из Аэрокосмической Разведки. Прошло пять минут, прежде чем «уведомление о получении» пришло с ретрансляционной станции на Ганимеде, и еще десять минут, прежде чем лицо Кайла всплыло передо мной на экране. Даже несмотря на мутное изображение, я смог разглядеть измученный взгляд полковника.

— Грантам! — воскликнул Кайл. — Где остальные? Что у вас там произошло?

Я повернул ручку громкости, и его вопли превратились в бормотание.

— Стоп! — сказал я. — Сейчас я все расскажу. Магнитофоны работают?

Ответа Кайла ждать не стал — это бессмысленно при пятнадцатиминутной задержке — и бросился с головой в омут.

— На «Валтасаре» была совершена диверсия. Я думаю, то же самое случилось и на «Гильгамеше». Я покинул «Валтасар». Немного пострадал, но кабинет первой помощи оказался на высоте. Передайте ребятам из Медотдела, что с меня причитается.

Я закончил рассказ и в ожидании ответа Кайла бухнулся на ложе. На экране мерцающее изображение полковника, нетерпеливо уставившегося куда-то назад, выглядело таким же дружелюбным, как ночная сиделка у постели больного в клинике для бедных. Только через полчаса узнаю реакцию Кайла на мой рапорт. Я задремал и резко проснулся. Кайл уже говорил:

— …ваш рапорт. Я буду откровенен. Они интересуются вашей ролью в этой катастрофе. Как случилось, что спаслись один вы?

— Какого черта, откуда я могу знать? — завопил или, вернее, заквакал я.

Но голос Кайла продолжал бубнить:

— …вы, психокинетики, рассказывали мне, что гоулы, возможно, имеют своего рода гипнотические способности, действующие на значительном расстоянии. И не исключено, что благодаря этому они могут завербовать любого лояльного гражданина, а он даже знать об этом не будет. Вы же сами сказали мне, что в течение всей атаки были без сознания и пришли в себя лишь в спасательной шлюпке, не имея ни малейшего представления, как попали туда.

Это война, Грантам. Война со злобным врагом, который наносит удары исподтишка и не знает жалости. Вас послали для изучения возможности — какой там вы используете термин для этого? — гиперподкоркового вторжения. Вы знаете лучше, чем кто бы там ни было, чем я буду рисковать, если позволю вам пройти мимо патрулей.

Мне очень жаль, Грантам, но я не могу разрешить посадку на Землю. Не могу так рисковать.

— И что мне теперь делать? — разбушевался я. — Крутиться на орбите Земли, жрать пилюли и надеяться, что вы что-нибудь придумаете? Мне нужен врач!

Кайл сразу же ответил на мой вопрос.

— Да, — сказал он. — Вы должны обосноваться на орбите отстоя. Возможно, вскоре произойдут какие-то события, которые, надеюсь, позволят… э-э… заново изучить сложившуюся ситуацию.

Он всячески избегал встречаться со мной взглядом. Я знал, о чем он думал. Старался избавить меня от душевных страданий. Я не мог винить его — он делал то, что считал правильным. А я должен был идти напролом и делать вид — до тех пор, пока боеголовки не ударятся о мою шлюпку, — как будто не знаю, что обречен на смерть.

2

Надо собраться с мыслями и придумать, как выкрутиться из этой ситуации. Я был один, да к тому же еще и раненый, на борту спасательной шлюпки, которая окажется в фокусе перекрестного огня, как только появится в пределах досягаемости ракетных батарей Земли. Я выбрался сухим из воды, встретившись с гоулами, но вот после встречи с представителями того же биологического вида, что и я, мне уже спастись не удастся. Они не станут рисковать, опасаясь, что я действую согласно телепатическим приказам гоулов.

Конечно же, никакие приказы гоулов не довлели надо мной. Я по-прежнему оставался все тем же Питером Грантамом, психокинетиком, который шесть недель назад отправился в путь с даянским флотом. Мысли у меня в голове блестящими не были, но все они были моими, моими собственными…

Но разве я могу быть в этом уверен?

Не исключено, что подозрения, возникшие у Кайла, безосновательными все же не были. Если гоулы на самом деле такие умелые, какими мы их считаем, они вполне могли не оставить явных свидетельств своего вмешательства, во всяком случае не на сознательном уровне.

Но как раз такими делами и занимались психокинетики. Я действовал как обычный раненый, охваченный паникой, — пытался добраться до дома и там спокойно зализать раны. Но как раз обычным раненым я-то и не был! Я был обучен разбираться во всех тончайших структурах разума и был готов отразить любое нападение!

Теперь настало время воспользоваться своими знаниями и умениями. А для этого следовало прибегнуть к единственному способу, возможному в данной ситуации. Я должен был отпереть кладовые воспоминаний подсознания и еще раз увидеть, что же произошло.